Михаил Григорьевич вспоминал, что в самом конце 1954 года ему предложили оставить Дубну и принять участие в амбициозном проекте овладения термоядерной энергией. То есть, раствориться в большой группе именитых учёных, которая в то время спешно создавалась по указанию Н. С. Хрущёва. Перед участниками проекта ставилась грандиозная и увлекательная задача: к открытию XX съезда КПСС (который состоялся в феврале 1956 года) рапортовать о том, что советские учёные научились управлять реакцией термоядерного синтеза и находятся на полпути к обузданию термоядерной энергии.
МГ в своих воспоминаниях сдержанно сообщает об этом предложении и коротко добавляет, что он отказался, считая его научно необоснованным. И оказался исторически прав. Как писал впоследствии один из участников проекта, плазма ошеломила исследователей нескончаемой вереницей всевозможных неустойчивостей. Проблема удержания плазмы, без решения которой невозможно управлять термоядерной реакцией, остаётся нерешённой и сейчас, 50 лет спустя. Конечно, МГ не мог видеть так далеко. Научное познание — процесс непредсказуемый. Сегодня у нас тупик, завтра — мощный прорыв человеческой мысли, а там, где вчера был мощный прорыв, сегодня уже тупик. Михаил Григорьевич следовал любимой поговорке: не разведав броду, не лезь в воду. Лучше синица в руке, чем жаворонок в небе. Только что модернизированный синхроциклотрон начал приносить первые плоды и обещал эксклюзивные научные результаты. А ведь в этом смысл исследовательской работы. И МГ отказался. Если я всё время буду руководить, когда же я буду делать открытия? Ни разу в открытой печати он не упомянул, от кого следовало предложение. Но не для печати он говорил, что предложение исходило от Курчатова. А Курчатов в тот момент был увлечён новой затеей. Он высоко оценивал организаторский талант своего бывшего аспиранта и определённо на него рассчитывал. Как бы там ни было, но по большому счёту МГ оказался прав, хотя счёт, который ему самому выставили после отказа, едва не сделал его банкротом.
Вот как излагал эти события сам МГ.
«В 1955 (?) году, за 15 (?) месяцев до XX съезда КПСС он меня пригласил. Есть мнение… (взгляд кверху, жест в туда же) Никиты Сергеевича Хрущёва… Я создаю такую мощную группу… И тебя туда же. Чего ты там сидишь на своём ускорителе, что, я не знаю? Такой-то человек — Лёвушка Арцимович будет шеф… А ты будешь у него по науке… правой рукой».
Несколько слов о Льве Арцимовиче, одном из антагонистов МГ. Старше МГ на год, Арцимович на несколько лет раньше пришёл в науку. Стартовые условия были разные. В 1946 году Арцимович стал академиком, в 50-х, с подачи Курчатова, занялся управляемой термоядерной реакцией, возглавил большой коллектив физиков. В 1969 году в его институте была создана установка «Токомак» — прообраз будущего термоядерного реактора. После него проблему управляемого термояда унаследовал Евгений Велихов. Он занимается ею до сих пор. Международный термоядерный реактор строится во Франции, с участием России и других стран. Информация к размышлению: пуск реактора планируется на 2030 год.
МГ мог ожидать всего. Но быть подручным у Арцимовича? «Лучше уж я буду сидеть на своём ускорителе в Ново-Иваньково…».
«Я решительно возразил. Был спор. Минут на сорок. Я сказал: нет, нет, нет. Знаете, что я вам скажу, я не хочу быть не только правой рукой, я не хочу быть даже правой ягодицею у этого самого деятеля!».
«Он на меня обиделся. Ну, говорит, посмотрим. Недели через две меня вызывают уже в более официальное место —- ПГУ, будущее министерство среднего машиностроения. Сидит высокое начальство. И снова тот же разговор. Форма обращения на «вы», намёков на Колыму нет, но содержание то же: «Это будет подарок нашей отрасли съезду». Я говорю: «Уважаемые, так сказать, начальники, генералы и всё такое прочее, дело в которое вы ввязались — чистейшей воды авантюра. Нет ни идеи руководящей, ни неких принципов, ничего неизвестно: неизвестно, как поведёт себя плазма, неизвестно, как её нагреть до температуры несколько десятков кельвинов, чтобы шла термоядерная реакция…».
Чтобы усилить впечатление, МГ закончил фразой: «Вас вводят в заблуждение». В ответ услышал: «Ка-а-ак?!!».
«Вот, знаете ли, мнение такого-то, вот мнение такого-то… Я говорю: знаете, товарищи генералы, вы можете верить, я к этому непричастен, но я не советую. Они на меня снова навалились. Тогда я этому самому, Завенягину, который больше всего петушился, сказал: Ефим… Как его?..».
